В прошлом учебном году мне попалась на глаза чья-то критическая статья по поводу списка обязательной литературы «Как умно написал человек, многие мои мысли озвучил», - подумала я и закрыла. Недавно ту же тему подняли с соседкой-литературоведом, она сказала, что подобные идеи читала в статье кого-то из священников. Не знаю уж, одна это статья или их в наше время выходит много, но задуматься стоит.
Если в книжном магазине зайти в детский отдел, большинство книг там будет современных или «классиков» середины прошлого века. Практически ни одной книги начала века, не говоря уж о 19м, там нет. Детская литература как отдельная ветвь появилась параллельно с развитием идеи о правах ребенка, защите детства и т.п. После внедрения ювенальной юстиции книги стали еще жестче маркировать 6+, 12+ и т.п. Зачастую на книге стоит 6+, а читать раньше 12-13 лет её совершенно не нужно. Бывает и наоборот – вроде, очень педагогичная книга лет на 10, а стоит 12+из-за того, что автор ввернул туда фразу про якобы эротику.
Что было из детских книг до второй мировой войны? Гайдар, Маяковский, Маршак… Зарубежные писатели – Милн, кто еще? Сказки Гримм, Перро – но это была не специальная детская литература, а лингвистический труд.
Детские писатели, считающиеся ныне классиками, все писали в войну и после неё, пытаясь дать детям надежду на будущее, увлекая их подальше от жестокой реальности в фантазийный мир и игру. «Хроники Нарнии», «Пеппи», «Карлсон», «Суббастик» - всё это продукт середины 20го века. Советские авторы – Крапивин, Могилевская, Алексин, Томин, Велтистов, Сотник, Драгунский, Носов – все их чудесные книги появились в послевоенное время.
Теперь посмотрим на современные списки литературы в школе, соответственно для детей до 17 лет.
Островского мы, будучи подростками, очень любили. «Гроза» - все однозначно осуждали Катерину, которая зачем-то призналась сначала, а потом еще и в реку бросилась, когда уже всё было хорошо. Но, если подумать, что мы вынесли из этой книги? Изменять можно, признаваться и раскаиваться в этом глупо, а переживать по всем этим поводам совсем странно.
А «Бесприданница», да еще и с блестящей экранизацией Михалкова: и здесь вроде уже всё прекрасно– и всё ей не так, снова самоубийство. Замуж не взяли? Ну так надо было или выйти за бедного честного, или не выпендриваться уже, раз согласилась ехать с приятным богатым мужчиной в Париж. Где там понятие чести? Это совершенно откровенный неприглядный сексизм, в самом худшем смысле этого слова.
«Преступление и наказание»: про саму идею, что старуху можно убить потому, что она злая, гадкая, глаза у нее не такие, руки и т.п. - спорно, но пусть Раскольников мучается. А Сонечка, идущая на панель, - это, простите, для какого возраста написано? Мол, если у тебя родители-идиоты, нарожали кучу детей, а денег не хватает, то нужно скатиться до такого уровня самопожертвования? А после этого ждать убийцу-каторжника, чтобы стать для него светом и надеждой на возрождение?
«Война и мир»: понятно, что девочки читали линию любви, а мальчики- линию войны. Наташа, влюбившись в князя Андрея и потеряв его, выходит за тряпку-Пьера. С какой стати? Она что, старой девой была, чтобы выходить за первого попавшегося? Мне говорят взрослые женщины, что Пьер не тряпка, а благородный, великодушный… Но, простите, кто из них так думал в 15 лет, изучая это произведение? Тогда мы воспринимали это как «на безрыбье и рак рыба» - и это прочно заложено в голову русской женщины.
Юношескому максимализму наиболее соответствовал Грибоедов с его пылким Чацким, пытавшимся перевернуть весь мир. Подросткам взрослые тоже кажутся медлительными консерваторами, эдакими ленивцами из мультика. Казалось бы, прекрасная книга, но почему-то будущее Чацкого обязательно сводится к Сенатской площади, каторге или повешению – то есть даже на основе этой казалось бы самой адекватной книги детей учат не высказывать своё мнение, которое может привести их совсем не туда, куда хотелось бы. Неудивительно, что большинство подростков предпочитает не высказывать своего мнения, просто слушая и записывая учителя. Так, конечно. Всем удобнее и проще.
«Обломов», оказывается, вообще то попадал в список, то исключался из него по желанию «сверху», потом в перестройку прочно закрепился в нем. То есть все-таки как-то влиять на это могли.
Так почему уже почти на рубеже первой четверти 21го века в школе проходят книги, никак не отвечающие нормам детской литературы? Почему в большинстве из них есть явное насилие, убийства, самоубийства, измены? Где та гипертрофированная защита детства, по которой даже плохому волку в мультике нельзя курить?
Может, потому, что никому просто не хочется напрягаться и переделывать темы, повторявшиеся из года в год, из десятилетия в десятилетие? Ведь нужно тогда перечитывать и критически пересматривать всю советскую и перестроечную подростковую литературу, да еще и ежегодно дополнять её современными книгами, а кому захочется брать на себя ответственность за соответствие их стандартам образования?
Представьте себе тему «Сравнительная характеристика Эдмунда Певенси и Рона Уизли» (на примере «Хроник Нарнии и 2-3 части поттерианы) или «Тема семьи» по «Острову в море», «Лидеры – формальные и реальные» - на примере «Крестового похода в джинсах», «Взлеты и падения» - на «Тоби Лолнессе», «Ошибки и их последствия» на «Проданном смехе»…
Интересно? Детям - однозначно, да, а для проверяющих дополнительная головная боль. Зачем читать новое, когда можно учить тому, чему учили 40 лет назад их самих?
Почему романы вроде «Айвенго», «Таинственный остров» читаются в рамках внеклассного чтения, то есть не читаются вообще? На тему необитаемого острова есть потрясающая советская книга «Один» Внукова, на которой можно разбирать и конфликты поколений, и становление личности, и проблему выбора, отчаяния, борьбы… «Остров безветрия»всемирно признанного Воскобойникова – чудесная приключенческая повесть. Исторические походы подростков в Голицынских «За берёзовыми книгами», «Тайне старого Радуля» и др.
Чем «Дети подземелья» лучше мальчишек Крапивина или дружбы Алисы Селезневой и Пашки? Где задуматься над собственным поведением, как не в «Карусели над городом» Томина?
Что такого героически-женского воспитывает «Тихий Дон», чего нельзя показать на серии девичьих судеб Чарской и Анненской? Зачем «Гроза», когда есть тургеневская «Ася» и толстовское «После бала»? Где в программе «Лорд Фаунтлерой» - там и уважение к традициям и старшим, и попытка бунта против отца, и преодоление себя. Русский аналог – «Дедушка и внучка».
Чехов с его рассказами про несчастного Ваньку и задушенного ребенка, Толстой с разодранной, ни в чём не повинной собачкой – это детская литература?
Из новых книг я уже не раз писала про «Детей дельфинов» Михеевой, «Мальчик, который хотел стать человеком…». Это не детские книги, а именно подростковые. Там и взрослые отношения, и подростковые переживания – анализируй, обсуждай…
Многие жалуются на переводы – мол, раньше переводили лучше. Но ведь раньше и отбор книг был строже и, вероятно, финансирование лучше. Почему если появляется переведенная зарубежная книга, которую хвалят родители и рекомендуют учителя, не заказать в рамках ФГОС «грамотный» литературный перевод, какой, например, очень неплохо делает Энас?
«Сахарный ребенок» Громовой – потрясающая книга, прочитана за один вечер. Для наших детей репрессии 30-х годов – это очень далекое прошлое. Для среднего поколения это истории их бабушек, а для нынешних подростков – прабабушек или даже более старших родственников, которых они видели только на фотографиях. Детский анекдот «бабушка, а тебе не страшно было с динозаврами жить, когда ты была маленькой?» приобретает сегодня актуальность, потому что то, что поколению 60-70х кажется привычным, даже для перестроечных детей уже не очень понятно, а уж для 2000 и моложе – примерно так же далеко, как для нас была бы отмена крепостного права. И «Детство» Толстого кажется им неимоверно скучным, потому что современная жизнь течет совершенно другими темпами, важными становятся другие вещи, и язык обязательной школьной литературы должен быть больше адаптирован к нынешним и будущим реалиям.
Конечно, не нужно изобилия сленга, чем грешат многие модные авторы, не нужно упрощения речи - коротких простых предложений без эпитетов, но детям должно хотеться читать то, что задают в школе. Современные читающие родители сходятся во мнении, что литература в школе и чтение хороших книг – это совершенно разные вещи. Может, пора объединить это в увлекательный предмет, отступив от канонов 50-летней давности?
Наталья Никитина, специально для Любимые детские книги: новинки и старинки
